Книга
НА КУНЦЕВСКОМ
Снег на Кунцевском нынче обильный, искрящийся, белый,
Солнца блики глаза, не привыкшие к свету, слезят,
Три лица дорогих на меня с диабазовой стелы
С выраженьем застывшим спокойно и добро глядят.
Как при жизни, они благородны, открыты, красивы,
Брат мой старший, отец и ушедшая первою мать,
Пол семьи уже здесь, остальные пока ещё живы,
Нам недолго теперь встречи с ними, усопшими ждать.
Я живыми их всех, хоть в другом измеренье, считаю,
Где присутствует дух, где господствует, видимо, Бог,
Как при жизни, духовную близость я их ощущаю,
Как с живыми, я с ними неспешный веду диалог.
«Здравствуй, мама! Тебя ничего нет дороже на свете,
Сколько помню себя, ты всегда в вечном круге забот,
Сколько сил отдала ты, себя не жалевшая, детям,
Сколько руки твои переделали разных работ!
Бесконечный твой труд не измерить известною мерой,
Словом высшим каким подвиг твой материнский назвать?
Как сумела, связав свою жизнь с боевым офицером,
Две войны пережить и детей четверых воспитать?»
«Здравствуй, батя!» Отец в генеральском мундире
парадном,
При регалиях всех, он с портрета серьёзно глядит,
Две войны за спиной в этом веке, таком беспощадном,
На которых, танкист, только чудом он не был убит.
Самобытный талант, человек беспримерной отваги,
Из одесских низов, бедной прачки - подёнщицы сын,
Офицерскую честь, верность Родине, верность присяге
Он сумел пронести через жизнь до преклонных седин.
«Здравствуй, Саша!» – шепчу фотографии в белом овале,
Где полковник - танкист, брат в костюме простом без
наград,
Книгочей - эрудит, коих встретишь сегодня едва ли,
И к тому же поэт и художник, спортсмен, дипломат.
Исполняя свой долг, в этой жизни добился успеха,
Написал много песен, стихов, был любим и любил,
И, как в детстве мечтал, он, считай, что пол света объехал,
Но, увы, на полжизни свой собственный век сократил.
Обращаюсь ко всем, сообщая им новости наши,
Как живём, как здоровье, как дети и внуки живут,
Как завязли мы все в Горбачёвым заваренной каше,
Что, того и гляди, Русь святую врагам продадут.
«Что нам делать?» - усопших, как совесть семьи,
вопрошаю,
Жду, что скажут они, чем помогут, живущему, мне,
Вся надежда на них, лишь они, жизнь прожившие знают,
Как в седле усидеть на взбесившемся жизни коне.
Время будто застыло и дальше идти не желает,
Жду, волнуюсь, услышан ли ими... и вот, наконец:
«Сохраните семью!» - мама мне свой завет объявляет,
«Сохраните страну!» - свой приказ объявляет отец.
Старший брат, он последним своё оглашает решенье,
Я в глазах его чистых ответ успеваю прочесть:
«Честь свою не роняйте! И нет вам тогда пораженья!
Остальное приложится, если не продана честь!»
Время встречи с родными, как быстро оно пролетело!
Я в глубоком снегу пробиваю дорогу назад,
Три лица дорогих в спину мне с диабазовой стелы
С затаённой любовью, с надеждой, с тревогой глядят.
Я наказ их суровый несу через годы лихие,
Светлой памятью тех, кто на Кунцевском спит, дорожа,
И клянусь отстоять свою честь, и семью, и Россию,
Три важнейших моих, три последних моих рубежа.
29.01.2000 г.
Снег на Кунцевском нынче обильный, искрящийся, белый,
Солнца блики глаза, не привыкшие к свету, слезят,
Три лица дорогих на меня с диабазовой стелы
С выраженьем застывшим спокойно и добро глядят.
Как при жизни, они благородны, открыты, красивы,
Брат мой старший, отец и ушедшая первою мать,
Пол семьи уже здесь, остальные пока ещё живы,
Нам недолго теперь встречи с ними, усопшими ждать.
Я живыми их всех, хоть в другом измеренье, считаю,
Где присутствует дух, где господствует, видимо, Бог,
Как при жизни, духовную близость я их ощущаю,
Как с живыми, я с ними неспешный веду диалог.
«Здравствуй, мама! Тебя ничего нет дороже на свете,
Сколько помню себя, ты всегда в вечном круге забот,
Сколько сил отдала ты, себя не жалевшая, детям,
Сколько руки твои переделали разных работ!
Бесконечный твой труд не измерить известною мерой,
Словом высшим каким подвиг твой материнский назвать?
Как сумела, связав свою жизнь с боевым офицером,
Две войны пережить и детей четверых воспитать?»
«Здравствуй, батя!» Отец в генеральском мундире
парадном,
При регалиях всех, он с портрета серьёзно глядит,
Две войны за спиной в этом веке, таком беспощадном,
На которых, танкист, только чудом он не был убит.
Самобытный талант, человек беспримерной отваги,
Из одесских низов, бедной прачки - подёнщицы сын,
Офицерскую честь, верность Родине, верность присяге
Он сумел пронести через жизнь до преклонных седин.
«Здравствуй, Саша!» – шепчу фотографии в белом овале,
Где полковник - танкист, брат в костюме простом без
наград,
Книгочей - эрудит, коих встретишь сегодня едва ли,
И к тому же поэт и художник, спортсмен, дипломат.
Исполняя свой долг, в этой жизни добился успеха,
Написал много песен, стихов, был любим и любил,
И, как в детстве мечтал, он, считай, что пол света объехал,
Но, увы, на полжизни свой собственный век сократил.
Обращаюсь ко всем, сообщая им новости наши,
Как живём, как здоровье, как дети и внуки живут,
Как завязли мы все в Горбачёвым заваренной каше,
Что, того и гляди, Русь святую врагам продадут.
«Что нам делать?» - усопших, как совесть семьи,
вопрошаю,
Жду, что скажут они, чем помогут, живущему, мне,
Вся надежда на них, лишь они, жизнь прожившие знают,
Как в седле усидеть на взбесившемся жизни коне.
Время будто застыло и дальше идти не желает,
Жду, волнуюсь, услышан ли ими... и вот, наконец:
«Сохраните семью!» - мама мне свой завет объявляет,
«Сохраните страну!» - свой приказ объявляет отец.
Старший брат, он последним своё оглашает решенье,
Я в глазах его чистых ответ успеваю прочесть:
«Честь свою не роняйте! И нет вам тогда пораженья!
Остальное приложится, если не продана честь!»
Время встречи с родными, как быстро оно пролетело!
Я в глубоком снегу пробиваю дорогу назад,
Три лица дорогих в спину мне с диабазовой стелы
С затаённой любовью, с надеждой, с тревогой глядят.
Я наказ их суровый несу через годы лихие,
Светлой памятью тех, кто на Кунцевском спит, дорожа,
И клянусь отстоять свою честь, и семью, и Россию,
Три важнейших моих, три последних моих рубежа.
29.01.2000 г.